[Распущенность и порнография в коммунистическом мире] Малашкин, С. Луна с правой стороны или необыкновенная любовь, 1928

[Распущенность и порнография в коммунистическом мире] Малашкин, С. Луна с правой стороны или необыкновенная любовь, 1928
Малашкин, С. Луна с правой стороны или необыкновенная любовь. Повести и рассказы. М.: Издательство «Молодая гвардия», 1928.
236, [1] с. 20 х 14 см.
Пятое издание книги.
В издательской обложке. Обложки отделены от блока и разошлись по корешку. Блок ослаблен и распадается на несколько частей. Мелкие надрывы и загибы по углам обложек и листов блока. Удовлетворительное состояние.
Один из самых откровенных и почти "порнографических" романов первых лет советской власти.
Новое предисловие к переизданной в 2017 году повести «Луна с правой стороны» (М., «Циолковский») кандидат философских наук Анна Нижник начинает с такого эпизода: «Борис Леонов рассказывает, как однажды под новый год, в 1926-м или 1927-м году к Малашкину приходили в гости “Сталин, Молотов, Буденный с гармошкой, Ворошилов” и, крепко выпив, пели церковные песни. На следующее утро оказалось, что бдительные соседи нажаловались на дебоширов в домоуправление, и Малашкина за распевание религиозных песнопений и шум оштрафовали, “проработали” и даже пригрозили исключением из партии. Малашкин не признался, кто именно был у него дома. Сталин был благодарен и шутил: “Спасибо, дорогой, что не выдал нас. А то бы и нас с Вячеславом могли вызвать на партсобрание и даже исключить из партии”. Возможно, именно благодаря этому знакомству Малашкин избежал участи многих своих современников».
Издательская аннотация интригует еще больше: «Оргии комсомольцев, алкоголь и «анаша», самоубийства и советские черти, именно этим, кажется, прославился в 1920-е гг. Сергей Малашкин - советский писатель, большевик, боевик, ссыльный, партийный функционер, верный сталинец, ценитель Бунина, Бодлера и Пруста, “пролетарский Уитмен и Верхарн” (Брюсов)».
Долгая, ровно век вместившая в себя жизнь Сергея Ивановича Малашкина почти пополам была разбита на две половины. В первой - бурное детство и еще более турбулентная молодость (в 1905 году вступил в РСДРП (б); получил пулевое ранение во время декабрьского вооруженного восстания в Москве; ссылка; в ссылке знакомится с одним из будущих руководителей советского государства В.М. Молотовым; в Первую мировую войну призван на фронт и опять - пулевое ранение; после 1917 года был ответственным инструктором ЦК, предложил в 1927 году раскулачить собственного отца). А с начала 1930-х - почти полное забвение, «писатель второго ряда».
«Он совершенно искренне до самых последних дней считал Сталина преданным слугой советского народа и “великим кормчим”, - отмечает А. Нижник… Канва его политических и жизненных выборов вполне вписывалась в образ “железного большевика”. Однако на этот образ накладывалась причудливая и скандальная слава, которую Малашкин заработал в 1920-е годы».
Что же это была за слава? В 1932 году в «Литературной энциклопедии» (издавалась в 1929-1939 гг.) про С.И. Малашкина было сказано так: «Литературная деятельность М. - показательный пример кричащего разрыва между содержанием творчества художника и его общеполитической позицией. Предмет творчества М. - изображение революционной эпохи, но это изображение дается с позиций повышенного и болезненного интереса М. ко всякого рода темным сторонам и извращениям бытового порядка. В этом плане чрезвычайно показательна его повесть “Луна с правой стороны” Расписывая половую распущенность героини повести, комсомолки Тани, - “жены 22 мужей”, - М. не смог поставить вопроса о социальных причинах этой распущенности. В результате получились необоснованные, огульные обвинения коммунистической молодежи в распущенности. Повесть была резко осуждена коммунистической критикой».
И действительно, скандальную известность Малашкину принесла именно повесть 1927 года «Луна с правой стороны». Уже к 1928 году повесть выдержала семь изданий! О напряженности ситуации говорит, хотя бы то, что на повесть Малашкина и роман Иосифа Каллиникова «Мощи» (в последнем описывались гомо- и гетеросексуальные отношения в монастырской среде) откликнулся даже В.В. Маяковский:
Но... Каллиников под партой,
Провоняли парту «Мощи».
Распустив над порнографией слюну,
Прочитав похабные тома,
С правой стороны луну
У себя устроят по домам.
Роман И. Каллиникова вскоре был запрещен. Но вот в повести Малашкина, написанной как бы на основании писем «падшей» комсомолки Тани Аристарховой, нет даже намека на порнографию. Эту повесть и не запрещали официально - просто предпочли забыть. В ней было, с точки зрения господствующей в СССР идеологии, нечто более опасное, чем порнография.
«Пролетариат как восходящий класс, осуществляющий великую историческую задачу переустройства общества, противопоставляет этим буржуазным “половому ханжеству и лицемерию” или “половому наводнению” трезвое научное изучение действительной роли и значения половой проблемы в нашей социальной жизни. Как и всякий другой вопрос, для него половая жизнь есть частный производный и подчиненный момент - более широкой, целиком захватывающей рабочий класс социальной задачи классовой борьбы за коммунизм. Партактив, как передовой отряд своего класса, так же относится к половой проблеме. Нисколько не умаляя ее социального значения, он однако не считает вопросы половой жизни центральными, основными. Наоборот, он занимается ими в целях урегулирования и организации полового поведения, так чтобы от этого выиграла боевая мощь и сила масс трудящихся» (Л.Л. Рохлин, «Мозговая гигиена партактива», Государственное издательство Украины, Харьков, 1930). Это - теория.
Таня Аристархова в сцене исповеди комсомольскому вожаку, партактивисту Петру, описывает этот «частный производный и подчиненный момент» так, как он выглядел «на практике»: «В то время за мной много ухаживало ребят, а когда я не отвечала на эти ухаживания взаимностью, меня стали публично называть мещанкой. Потом ко мне привязался один очень видный работник комсомола, сделал мне предложение - вы не думайте, что я его любила, - и я сошлась с ним. Кроме безобразия и нескольких абортов, я ничего хорошего и прекрасного не видела от совместной с ним жизни. Потом он меня бросил, и я спокойно ушла от него, потом сошлась с другим, и тоже без любви, и которого я сама бросила; потом незаметно докатилась до двадцать второго мужа, с которым тоже разошлась, а теперь живу в том самом обществе, которое вы изволили видеть лично, убедиться в правоте всего рассказанного мною, справляю афинские ночи, пью вино, слыву распутной девкой, курю, и даже не папиросы, а “анаша”, пользую другие наркотические средства, правда, только ещё приступаю к этой роскоши и как следует ещё не втянулась, посему свободно могу бросить, - вот и всё, что я могу сказать вам о себе».
Блюм № 310.