Жалованья мы получаем по 1200 рублей в год — без сомнения мало...

Пять собственноручных неопубликованных писем Николая Ивановича Пирогова, рисунки и рукописи стихотворений. 1828-1830 гг.

1. Пять писем Н.И. Пирогова своему крестному отцу Семену Андреевичу Лукутину. [СПб., Дерпт], 1828-1830. Бумага, чернила. 20×25; 21,5×35; 21,5×35; 25×41; 25,5×22 см. У одного из писем отделен фрагмент 11×10 см.

2. Рисунок, на котором в профиль изображен силуэт Семена Андреевича Лукутина. [Дерпт, 1829]. Бумага, тушь. 11,5×9 см.

3. Рисунок, на котором в профиль изображен силуэт Натальи Семеновны Лукутиной. [Дерпт, 1829]. Бумага, тушь. 11,5×9 см.

4. Лист с акростихом, посвященном Анне Семеновне Лукутиной. [Дерпт, 1829]. Бумага, чернила. 20×12 см.

5. Лист с фрагментом стихотворения, автографами и пробами пера Н.И. Пирогова. [Дерпт, 1829]. Бумага, чернила. 20×23 см.

Материалы лота наглядно отражают важный этап биографии выдающегося русского медика и хирурга Николая Ивановича Пирогова (1810-1881), а именно время обучения в Профессорском институте в Дерпте (совр. Тарту). После окончания медицинского отделения Московского Университета Пирогов в числе лучших выпускников курса был рекомендован к зачислению в Профессорский институт — учебное заведение, созданное для подготовки преподавателей высшей школы. С самого своего отъезда из Москвы и на протяжении пяти лет жизни в Дерпте, Пирогов вел регулярную переписку со своим крестным отцом, купцом 1-й гильдии и общественным деятелем Семеном Андреевичем Лукутиным, к которому был с детства очень привязан: «Любезный батюшка Семен Андреевич. Я так буду называть вас — сердце мое, исполненное к вам безмолвной благодарностью, заставляет меня произносить это священное имя...». Известно, что Пирогов был влюблен в одну из дочерей Лукутина, Наталью Семеновну, и в одном из писем содержится адресованное ей поздравление с днем ангела: «...Я не знаю, чего мне желать ей — пожелаю от искреннего сердца — исполнения намерений, это, кажется, лучше всего; да ниспошлет Небо ей всевозможного счастья, да проведет день сей в весельи, припоминая странствующего Медика...». В то же время представленный акростих посвящен сестре Натальи, Анне Семеновне, что может свидетельствовать о дружеском отношении Пирогова к последней.

Особый интерес представляют впечатления Пирогова от пребывания в Лифляндии вообще и от Профессорского института в частности. Так он восторгается видом Нарвского водопада: «Здесь нам представилась огромная река, свергающаяся на 2 сажени вниз, клокочущие волны, белая пена, летящие брызги соединяясь с полночным часом ... приводили меня в невольное содрогание; долго смотрел на это явление Природы, наконец вскричал: Это Эстетически...». А в другом месте дает неоднозначный комментарий относительно внешнего вида местных жителей: «Странно было видеть Чухон с длинными волосами и в широких шляпах; это точь в точь наши Хохлы». О первых днях пребывания в Дерпте пишет с восторгом: «Мы (т.е. избранные выпускники) честь имеем именоваться Профессорским Институтом — и в самом деле нас почитают здесь совершенно за профессоров, везде открыт вход нам; здешние профессора всегда с благосклонностью просят к себе и сами нас посещают...». И в то же время сдержанно сетует на скромные условия своего существования: «Жалованья мы получаем по 1200 рублей в год — без сомнения мало, но что ученому надо: маленькая каморка, книги, перо, бумага и свечка».

Настороженное отношение к немцам и немецкому языку ( «О Немцы! Немцы! Будете вы за Русских дорого отвечать Богу!») сменяется иронией по поводу нравов немецких студентов: «Удивительно, что во всех господах немецких студентах остался еще какойто дух рыцарства: здесь каждый день множество дуэлей и за что как бы вы думали? Все чаще за места на лавках!». И в то же время очень тепло Пирогов отзывается о теще своего любимого профессора И.Ф. Мойера, Екатерине Афанасьевне Протасовой (1770-1848), сестре поэта В.А. Жуковского: «Если бы не она, здешняя жизнь еще бы скучнее и однообразнее для меня тянулась... она охотница до книг и получает все новые русские издания, а я ей читаю часто по праздникам... чтение наше продолжается до глубокой ночи, и я возвращаюсь домой всегда веселый».

Лот представляет коллекционную ценность музейного уровня.