Моргунова, Т. Старая Москва: Архитектурные пейзажи Э. Бернштейна

Моргунова, Т. Старая Москва: Архитектурные пейзажи Э. Бернштейна

М.: Русская книга., 1997 г., 112 с. Твердый переплет, увеличенный формат. Размер 21,5 х 27 см. Состояние отличное. Книга новая, нечитанная.

Говорят, что во время строительства Дворца съездов один рабочий свалился в штольню котлована. Для спасения необходимо было остановить строительство, а поскольку сроки и без того поджимали (по указу Хрущева, надо было сдать объект к очередной партийной сходке), то решено было в экстренном порядке рабочего закопать, не прерывая цикла. Говорят, рабочий в последний момент весьма громко и нецензурно выражался. Неважно в данном случае, имел ли сей случай место на самом деле: важно то, что кремлевская мифология небылиц и слухов продолжается. И то, что в тот момент на строительной площадке оказался художник Эммануил Бернштейн, запечатлевший акварелью неожиданный по нынешним меркам вид на Потешный дворец из того самого котлована, где матерился, как подтверждает художник, бестолковый рабочий. Пикантность альбома Бернштейна - помимо безусловной художественной ценности - состоит также и в том, что большинство его работ суть сознательные зарисовки того, чего в Москве уже нет: иными словами, с несуществующих ныне точек зрения. Э. Б. родился в 1941 году, после окончания Архитектурного его графику заметил Жолтовский, а к искусству литографии пристрастил архитектор Савицкий. Наш график застал еще то время, когда остатки китайгородской стены и башен встречались по периметру Зарядья, а само Зарядье только начинали сносить. И то и другое - ныне погребенное под гостиницей Россия - Бернштейн успел зарисовать. Его серия акварелей и литографий из Московского Кремля – помимо хрестоматийных видов Ивана Великого и Соборной площади - содержит, как я уже говорил, рисунки с несуществующих точек зрения. Троицкая башня, например, - вид из новой Оружейной палаты перед ее сносом, плюс круговая практически панорама кремлевских достопримечательностей из котлована будущего - препохабнейшего - Дворца Сходок. Вообще же выбор ракурса и есть та особенность, по которой графику Б. легче всего идентифицировать. Кто может подумать, что вот эта огромная колоннада - и малюсенький Василий Блаженный на ее задворках – есть всего лишь церковь Варвары Мученицы на Варварке, у цоколя которой рисует художник. Еще пример - линогравюра У Покровского собора, 1960: Б. рисует храм не со стороны площади, как это обычно принято, а с противоположной стороны, отчего храм как бы зависает в воздухе, а к его по-суриковски срезанным куполам и башенкам добавляется силуэт Спасской. Эта работа Б., кстати, одна из самых знаменитых: обошла когда-то весь мир. Но весь московский официальный пафос - от Кремля до Большого театра, интерьеры которого много рисовал Б. - завершается, по счастью, весьма и весьма камерно: зимним заиндевелым пейзажем из окна квартиры художника в Брюсовском переулке. Его полувечерний свет, какой только и может быть в Москве в час морозных не пасмурных сумерек, фиолетовые сугробы на уровне первого этажа, соседские дома и силуэты труб где-то наверху говорят о Москве, пожалуй, все-таки больше, чем все кремлевские виды со всех несуществующих точек зрения.