Когда русское искусство наконец вышло на международные аукционы, крупнейшие мировые дома (в частности, Sotheby’s и Christie’s, остающиеся безусловными лидерами направления) учредили для него отдельный разряд торгов, называемый Русской неделей.
Выглядели Русские недели всегда торжественно, в особенности в период пика их популярности и количества высококлассных предметов искусства, попадавших на аукционы: торжественные приемы, галерейные выставки лотов в Лондоне и, отдельно, в Москве, полное энтузиазма освещение в СМИ, бурлящие форумы и саспенс.
Справедливо будет считать, что основной аудиторией торгов оставались российские клиенты, выкупавшие искусство для себя или ради возвращения на родину утраченного в войнах и революциях, однако европейские и американские коллекционеры, а также галереи, специализирующиеся на русском искусстве, Русские недели вниманием также никогда не обходили, и немалое количество предметов уходило с молотка в иностранные собрания.
Особую популярность на «русских торгах» снискали художники XIX – XX веков, авангардисты, и декоративно-прикладное искусство, в первую очередь ассоциируемое здесь с продукцией Императорского фарфорового завода, и дома Фаберже, за чьими произведениями шла активнейшая охота.
Будучи полноценным, самостоятельным событием на протяжении последних двадцати лет, Русские недели не обходились и без сенсаций, скандалов и рекордов.
О каталогах аукционов с самыми интересными историями расскажем в нашем гайде.
Сначала о рекордах, коих на Русской неделе было установлено немало.
К примеру, Нью-Йоркский аукцион Sotheby's от 21 апреля 2005 г. (Лот 224-1) остался в истории аукционного бизнеса абсолютным рекордсменом в сегменте русского искусства. По окончании торгов выручка превысила $35 млн. при условии, что в Нью-Йорке «русские торги» проходили лишь во второй раз, а бизнес-сообщество не пророчило им великого успеха за счет отсутствия в Нью-Йорке базы в виде русских коллекционеров, которые традиционно являлись одними из сильнейших игроков Лондона.
Аукцион, однако, не только превзошел свои изначальные оценки, но и установил пять мировых рекордов продаж, и именно на нем цена русского произведения искусства впервые подобралась к отметке в $4 млн.
Лотом, за который покупатель отдал такую сумму, была пара ампирных дворцовых ваз (1825 г.) производства Императорского фарфорового завода в Санкт-Петербурге. Дворцовые вазы – предмет, крайне редкий для торгов, а представленная Sotheby's пара впечатляла как размером (37 см в высоту каждая), так и универсальным сюжетом росписи в виде идиллических сельских сцен российской провинции.
Вторым самым дорогим произведением на торгах стало огромное по размерам полотно Константина Маковского «Суд Париса» – за него отдали $2 млн., что приближает работу Маковского по цену к безусловному любимцу покупателей Русской недели Ивану Айвазовскому.
Неожиданным сюрпризом стала продажа работы Б. Григорьева «Моряки в кафе» – эта картина выдающегося мастера русской эмиграции ушла с молотка за $1,5 млн.
Аукцион Christie's от 30 ноября 2005 г. (Лот 226) известен не по рекордам и редкостям, а по крупному скандалу.
Виктор Вексельберг (на тот момент №16 в списке богатейших бизнесменов России) подал в Верховный суд Великобритании иск к аукционному дому, требуя вернуть деньги за купленную им картину художника Бориса Кустодиева, оказавшуюся подделкой.
Написанная в 1919 году, картина «Обнаженная в интерьере» фигурировала в каталоге под названием «Одалиска» и была продана 30 ноября 2005 года на аукционе русского искусства в Лондоне. Финальная цена составила $2,9 млн, что более чем в семь раз превысило предварительную оценку.
О том, что картина Кустодиева является подделкой, стало публично известно в 2004 году, когда полотно было опубликовано под первым номером в очередном томе выпускаемого под эгидой Росохранкультуры «Каталога подделок произведений живописи». Факт мошенничества подтвердили экспертизы Научно-реставрационного центра имени Грабаря, Русского музея и Третьяковской галереи. Однако имя владельца «Одалиски» тогда не называлось.
Согласно принятым международным правилам, срок ответственности любого аукционного дома за подлинность пущенных с молотка лотов ограничивается пятью годами, то есть в случае с «Одалиской» этот срок истек в ноябре 2010 года.
Не исключено, что достоянием общественности факт судебного процесса тогда стал именно потому, что в его течении времени до вынесения решения оставалось все меньше и меньше.
Любопытно, что в 1989 году «Одалиска» Кустодиева уже продавалась, причем на том же аукционе Christie's. Тогда никаких претензий не последовало.
Картина Бориса Кустодиева — не самое знаменитое и не самое крупное из приобретений, за которыми стоит Виктор Вексельберг. В 2004 году он купил за $110 млн коллекцию яиц Фаберже.
В России, в особенности XX века, было немало прекрасных коллекционеров, собиравших высокоуровневые, исполненные вкуса коллекции произведений не только зарубежных, но и русских художников, причем, немалое число представляли их же современники.
Одним из таких коллекционеров был Георгий Костаки (1913 – 1990), крупнейший собиратель русского авангарда.
Начиная с 1940-х годов он покупал, обменивал и выторговывал работы Малевича, Татлина, Клиуна, Родченко, Поповой, Экстер, Чашника и Клуциса, а также Кандинского, Шагала, Ларионова и Гончаровой. Его целеустремленность даже позволила ему продавать работы последних четверых, так как он не считал их центром русского авангарда.
Его любимые художники придерживались мнения о том, что русская революция была воплощением фундаментальной перемены в человеческой чувствительности, политическим эквивалентом перемен в науке и искусстве, набиравших обороты с началом индустриализации, чьи философские корни находились в математике и физике начала XX века. Однако революция провалилась, и после этого провала установился новый, страшный порядок. К 1990-му году стал заметен распад сталинского наследия и, как писал о продаже коллекции Костаки тогдашний председатель Sotheby's, в такой период было бы правильно обратить внимание на работы тех художников, кто создавал радость.
В конце 1970-х Георгий Костаки отдал часть своей коллекции советским музеям, однако каталог аукциона с ее продажи все еще представляет собой вдохновляющую картину его достижений и полноценнейшее собрание русского авангарда, – для которого он сделал так много, чтобы спасти его образчики от уничтожения. (Лот 203-1)
Одним из самых востребованных направлений торгов всегда оставалось декоративно-прикладное искусство, в особенности дореволюционное, так как царская Россия славилась огромным количеством высококлассных мастеров, создававших невероятной красоты предметы быта, в особенности для императорской семьи, и всяческих интерьерных украшений.
Публика Русской недели всегда очень любила Фаберже. Слава ювелирного дома уже давно многократно превосходит размеры аудитории, способной позволить себе непосредственное приобретение его продукции, и, в частности, яйца Фаберже как серия арт-объектов за рубежом известны почти настолько же широко, насколько в России.
Предметы авторства мастеров Фаберже неоднократно ставили отдельные рекорды по стоимости продаж в рамках «русских торгов».
К примеру, 20 ноября 1997 года с аукциона Christie’s ушел кулон «Снежинка», сделанный в мастерской Альберта Хольмстрема, ведущего мастера фирмы, по заказу Эммануэля Нобеля. При прогнозе продажи $20 000 – $32 000 стоимость кулона выросла до $51 000, и в борьбе с крупнейшими европейскими дилерами Фаберже и даже шведским королевским домом она была приобретена для российского клиента. (Лот 212)
Еще один случай громкой продажи связан непосредственно с яйцами Фаберже.
«Ротшильдовское» (или «Яйцо-часы Ротшильдов») — ювелирное пасхальное яйцо, изготовленное в 1902 году для семьи Эфрусси. В 1905 году Беатриса Эфрусси (1864—1934) преподнесла это яйцо своему младшему брату — барону Эдуарду Ротшильду (1868—1949) — в качестве подарка на помолвку с Жерменой Хальфен.
Долгое время (чуть более ста лет) о существовании пасхального яйца «Ротшильдовское» не было никаких сведений: оно не экспонировалось, не перепродавалось и являлось собственностью семьи Ротшильдов. На аукционе Christie's 28 ноября 2007 года яйцо было куплено Александром Ивановым за $18,5 миллионов. Яйцо ранилось затем в частном «Русском национальном музее» (директором которого и был покупатель), находилось в экспозиции музея Фаберже в Баден-Бадене, а в 2014 году было преподнесено в дар Государственному Эрмитажу. (Лот 231-0-1)
До встречи на аукционе!
|
ЛОТ 216-1:
Каталог аукционного дома "Гелос": Продажа коллекции "Инкомбанка" от 13 апреля 2002 года
далее...
|
|
|
Стартовая цена:
300
p
Комиссия аукционного дома: 15%
Далее
|
Каталог аукционного дома "Гелос": Продажа коллекции "Инкомбанка" от 13 апреля 2002 года
М.: 2002
100 с., илл. 21 х 30 см.
В очень хорошем состоянии, незначительные потертости обложки.
13 апреля 2002 г. в московском аукционном доме "Гелос" состоялась продажа коллекции Инкомбанка.
Это событие, вызвавшее тогда немало разговоров, стало самым значительным за всю историю отечественного арт-рынка и до сих пор остается беспрецедентным. "Инкомбанк" — один из крупнейших наших банков 90-х годов — стал, пожалуй, и самой крупной жертвой кризиса 1998 г. Уже в октябре у него была отозвана лицензия, а в ноябре — введено временное управление. Согласно закону о банкротстве все имущество банка должно было распродаваться на аукционе. В качестве имущества рассматривалась и художественная коллекция.
Собрание Инкомбанка насчитывало более 1000 произведений, 95% из которых — русское искусство XX в. Хитом коллекции считался четвертый вариант
"Черного квадрата" Казимира Малевича (два хранятся в Третьяковке, один — в Русском музее), переданный в дар самарскому филиалу Инкомбанка в 1993 г. При передаче была произведена оценка произведения — 300 млн рублей (около 250 тысяч долларов). В 1994 году тот же самарский филиал приобрел еще две картины Малевича -
"Автопортрет" и
"Портрет жены". За две картины банк заплатил 10 млн рублей (около 5,5 тысячи долларов).
Эксперты по-разному оценивали собрание банка: кто-то считал, что помимо нескольких шедевров в ней было очень много мусора, кто-то, напротив, говорил, что в ней было много высококлассных произведений, в первую очередь современного искусства. Как бы то ни было, но именно изобилием современного искусства (а также, конечно, хитами Малевича) коллекция Инкомбанка отличалась от многих других корпоративных собраний 90-х.
В декабре 2001 года конкурсный управляющий Инкомбанка заключил договор с аукционным домом "Гелос" о продаже коллекции. Выбор "Гелоса" был прост: коллекцию нельзя было вывозить за рубеж, так как после проведенной экспертизы она была признана исключительно важной и приобрела статус фактически национального достояния. А в России другого аукционного дома, кроме "Гелоса", просто не было.
Все собрание было поделено на две части: коллекционная (вещи исключительной ценности, всего около 200 произведений, в том числе все три Малевича) и "товарная масса" (более 800 работ). После нескольких торгов по "товарной массе" должен был состояться коллекционный аукцион, назначенный на 13 апреля.
Первые сенсации и скандалы начались уже на "товарных" торгах. Стартовые цены были до смешного низкими. Работы
Валерия Кошлякова, Алены Кирцовой, Тимура Новикова и других признанных мастеров современного искусства стартовали всего с нескольких долларов или нескольких десятков долларов, в то время как в московских галереях аналогичные произведения этих же художников стоили на порядки выше. Галеристы обвинили "Гелос" в демпинге и непрофессионализме. Однако, по словам Олега Стецюры, президента аукционного дома "Гелос", стартовые цены устанавливали не они, а комитет кредиторов Инкомбанка, который, в свою очередь, руководствовался оценками экспертов, рекомендованных Минкультурой.
То есть эти сотни вещей рассматривались не как произведения искусства, а как некое имущество, практически барахло (отсюда уничижительный термин "товарная масса"). Подтверждение тому — место хранения этой "товарной массы" до аукциона: на складе в районе "Автозаводской" рядом с побитыми компьютерами, унитазами и прочими предметами, находившимися на балансе Инкомбанка. По рассказам очевидцев, крыша текла, картины валялись прямо на полу, а дорожкой по грязи служил в том числе трехметровый холст Валерия Кошлякова, потом помытый и выставленный на коллекционные торги с эстимейтом 2,5 — 3 тысячи долларов.
В общей сложности на "товарных" торгах было продано 846 вещей на сумму около 71 тысячи долларов.
Все ждали 13 апреля - главного аукциона, на котором должен был продаваться "Черный квадрат" — главный хит коллекции и вообще одно из самых знаковых произведений искусства XX века. Он должен был стартовать с 1 млн долларов. Ажиотаж подогревался еще и тем, что за два года до этого другая картина Малевича была продана в Нью-Йорке за 17 млн долларов.
10 апреля, то есть за три дня до аукциона, в "Гелос" пришло письмо, подписанное руководителем департамента Минкультуры В.В. Петраковым. В нем представитель министерства сообщал, что в соответствии с законом Минкультуры "поставило на учет" картину Малевича "Черный квадрат", а также напоминал, что опять же согласно закону "при продаже памятников государство имеет преимущественное право покупки". Письмо заканчивалось словами: "В связи с вышеизложенным предлагаем Вам снять данную картину с открытых торгов".
"Гелос" лишился главного хита торгов, а наблюдатели - возможной сенсационной цены. Всеобщее возбуждение подогревалось тем, что судьба снятой с торгов картины оставалась неизвестной. Публике сообщили нечто уклончивое, что "Черный квадрат" находится на дополнительной экспертизе почему-то в Эрмитаже.
Торги 13 апреля состоялись. Из 183 лотов были проданы примерно две трети на сумму около 1,4 млн долларов. Два портрета Малевича ушли за 600 и 90 тысяч долларов, то есть в 100 раз больше, чем были куплены Инкомбанком. В качестве компенсации публике за отсутствующий "Черный квадрат" была изготовлена его точнейшая фотокопия, проданная в конце аукциона за 1 тысячу долларов. На том и закончили.
Но судьба подлинного "Квадрата" продолжала интересовать общественность. Через 10 дней — 23 апреля — директор Московского музея современного искусства Зураб Церетели написал письмо тогдашнему министру культуры Михаилу Швыдкому: "Обращаюсь к Вам с просьбой включить Московский музей современного искусства в число претендентов на приобретение картины К.С. Малевича "Черный квадрат"... Первый русский авангард является опорой для творчества современных художников, поэтому для нашего музея "Черный квадрат" Малевича концептуально важен". По информации "Известий", Зураб Константинович готов был заплатить 10 млн долларов. Однако ни эту сумму, ни это письмо ничем кроме желания самопиара объяснить нельзя.
Еще через два дня — 25 апреля — комитет кредиторов Инкомбанка принял решение продать "Черный квадрат" за 32 млн рублей (1 млн долларов) государству. Картина передавалась в Эрмитаж, а средства на ее покупку выделял глава "Интерроса" и попечитель Эрмитажа Владимир Потанин.
Теперь уже в демпинге обвинили государство. Олег Стецюра вспоминал, что перед аукционом у него было несколько заявок на покупку "Черного квадрата", некто предлагал 15 млн долларов. Другие эксперты называли цифры 25 млн и даже 50 млн. А кто-то утверждал, что если бы картина вышла на международный рынок, то достигла бы и 80 млн.
Впрочем, ни одного письменного подтверждения этим заявкам нам неизвестно. А разговоры про международный рынок вообще абсурдны, так как, повторимся, по закону Российской Федерации "Черный квадрат" (не важно, находился он в частном или государственном владении) мог быть вывезен за рубеж только на временные выставки, но не для продажи. Добавим к этому закон о преимущественном праве государства на покупку произведений искусства, а также ситуацию на нашем арт-рынке тех лет, когда подавляющее большинство продаж проходило "вчерную", а "Квадрат" покупался "вбелую". Так что 50 млн — это, что называется, разговоры в пользу бедных.
По всему получается, что 1 млн был тогда единственно реальной ценой за "Черный квадрат" (позже стало понятно, что нью-йоркская продажа за 17 млн была, скорее всего, чистым пиаром, а якобы покупатель картины до сих пор неизвестен; цены же на Малевича впоследствии опустились, с учетом инфляции, примерно до того же миллиона). И что Владимир Потанин был единственным человеком, который мог купить "Черный квадрат". И что Эрмитаж был единственным музеем, который мог — точнее, хотел — его получить. "Черный квадрат" — достояние национальной культуры. Любой российский музей будет рад получить его в свою коллекцию, " — говорил тогда в интервью "Известиям" Михаил Пиотровский.
А что касается арт-рынка, то заметим: "Черный квадрат" в 2002 году был продан в 4 раза дороже, чем куплен Инкомбанком в 1993-м. Что само по себе показательно.
На всех инкомбанковских аукционах "Гелоса" было продано 1093 произведений на общую сумму около 1,5 млн долларов. Из них более 800 тысяч заплатил Московский музей современного искусства, основанный Зурабом Церетели (он, в частности, купил оба портрета Малевича).
Вот десятка самых дорогих инкомбанковских картин (цены указаны в долларах США):
1. Казимир Малевич. Автопортрет — 600 000.
2. Казимир Малевич. Портрет жены — 90 000.
3. Надежда Удальцова. Алтай. Всадники — 55 000.
4. Роберт Фальк. Фрукты в синей вазе. Кувшины на овальном столе (двусторонняя) — 48 000.
5. Давид Бурлюк. Жизнь казака — 42 000.
6. Аристарх Лентулов. Ялта. Улица, залитая солнцем — 34 000.
7. Аристарх Лентулов. Сухуми. Набережная с пальмами — 26 000.
8. Неизвестный художник конца XVIII века. Портрет императрицы Екатерины II — 25 000.
9. Неизвестный художник последней четверти XVIII века. Портрет великого князя Павла Петровича — 25 000.
10. Николай Дубовской. Туманное утро над озером; Надежда Удальцова. Река Морозиха. Урал — по 24 000.
Продажи:
AW Auctions, 16 февраля 2022, Первый юбилейный х Артгид (№10), лот 204 - 3000 рублей
